Во второй – когда этот самый торт ели мама, папа, дедуля Георгий, слизывая розовый крем со своих порыжевших от табака колючих усов и даже соседкин Юрик, дурак дураком, но он уже ходил в ясли, носил колготки, а ещё одуванчики для неё, а обменный на кусок торта букет из них выглядел в тот день особенно внушительно.
В третий раз она умирала, когда неслась с горы на соседском велике и огромной скорости, а Юрик, хоть и дурак, но изобретательно орал с багажника, чтобы она дотянула до озера. А потом ещё и ещё…
В четвёртый – когда в её жизнь косолапо притопал рыжий щен Одуван, вразвалку вбежавший в праздничный именинный зал когда кто-то из родителей забыл прикрыть кухонную дверь с толстым рифлёным матовым стеклом и она так внезапно умерла, что забыла задуть свечки и разноцветный расплавленный парафин изрядно попортил ей торт, но ни капли – настроение.
В пятый – когда свалилась в лужу на третье первое сентября и пришлось идти на праздничную линейку в прошлогодней форме с врезающимися подмышками и чёрном фартуке – это было несравнимо хуже, чем когда на первое первое сентября она скакала туда на костыле, с ногой в гипсе и с гигантскими белоснежными бантами над ушами. Тогда она не умирала, она старалась держать равновесие.
В шестой её мокро поцеловал дурак Юрик, а потом тихо и настойчиво попросил звать себя Георгий, а в седьмой – когда она целовала настоящего Георгия в ледяную щёку и его порыжевшие от табака усы укололи её в последний раз.
В седьмой она так сильно разругалась с родителями из-за длины юбки, что не пошла на выпускной, в восьмой сдала экзамены в какой-то техникум в городе-спутнике, потому что завалила вступительные в универ.
Нет, она не умирала, когда не нашла свою фамилию в вузовских списках поступивших – в тот день Юрик по-настоящему признался ей в любви и она не умерла уже во второй раз за день.
Она не умерла даже когда умер Одуван – он уже был совсем стареньким, долго болел, а родители заранее договорились с заводчиками о брони на новую собаку.
Она бросила родителей, Юрика и какой-то техникум в городе-спутнике и махнула в Чаттанугу, Теннесси для того чтобы почти умереть, делая эпичный селфачок на Руби-Фоллз на свой день рождения.
И уже целую вечность её торт с каждым годом горит всё ярче. И похую на парафин, бро.